Сценарий спектакля "Сцены из купеческой жизни"

Сцены из купеческой жизни

Спектакль по мотивам произведений А.Островского

Ты живи себе безбоязненно и делай то, к чему назначен. А человек назначен для устроения жизни на земле. Человек — капитал... он, как рубль, составляется из дрянных медных грошей да копеек. Из персти земной, сказано... А по мере того, как обращается он в жизни, впитывает в себя сальце да маслице, пот да слезы, — образуются в нём душонка и умишко... И с того начинает он расти и вверх и вниз... то, глядишь, цена ему — пятак, то пятиалтынный, то сотня рублей... а бывает он и выше всяких цен...» (отрывок из романа М. Горького «Фома Гордеев»

Портретный ряд купцов русских, вологодских (Леденцов, Милютин, Немиров-Колодкин, Колесников, Яков Бурлов.

Голос за сценой рассказ про Бурлова

Ведущий. Эти люди своим умом, энергией и талантом выбивались из бедности и убожества, становились хозяевами земли русской

Вот он типичный русский купец - вологодский заводчик Яков Бурлов прошел путь от простого крестьянина до владельца вологодских кожевенных - юфтяных заводов. В 31 году открыл под Вологдой, в селе Кобылино свой первый завод, второй - на Фрязиновской набережной через 6 лет. О его природной сметке и предприимчивости повествует такой факт в биографии: Бурлов приобретает у петербургского купца Васильева завод, нуждавшийся в реконструкции, и сооответственно, значительных средствах.И на них Бурлов уже через день после оформления купчей закладывает тому же П. В. Васильеву за 6 тысяч рублей с рассрочкой выплаты денег на 6 лет. Полученные таким образом деньги он направляет на реконструкцию производства.

В 1896 году в Новгороде на Всероссийской художественно-промышленной выставке бурловская юфть была отмечена золотой медалью!

СЦЕНА ПЕРВАЯ

СЦЕНА ТРЕТЬЯ

Свои люди – сочтемся

ЯВЛЕНИЕ ДЕСЯТОЕ

Большов и Рисположенский.

Большов. А что, Сысой Псоич, чай, ты с этим крючкотворством на своем

веку много чернил извел?

Рисположенский. Хе, хе... Самсон Силыч, материал не дорогой. А я вот

забежал понаведаться, как ваши делишки.

Большов. Забежал ты! А тебе больно знать нужно! То-то вот вы подлый

народ такой, кровопийцы какие-то: только б вам пронюхать что-нибудь эдакое,

так уж вы и вьетесь тут с вашим дьявольским наущением.

Рисположенский. Какое же может произойти, Самсон Силыч, от меня

наущение? Да и что я за учитель такой, когда вы сами, может быть, в десять

раз меня умнее? Меня что попросят, я сделаю. Что ж не сделать! Я бы свинья

был, когда б не сделал, потому что я, можно сказать, облагодетельствован

вами и с ребятишками. А я еще довольно глуп, чтобы вам советовать: вы свое

дело сами лучше всякого знаете.

Большов. Сами знаете! То-то вот и беда, что наш брат, купец, дурак,

ничего он не понимает, а таким пиявкам, как ты, это и на руку. Ведь вот ты

теперь все пороги у меня обобьешь таскамшись-то.

Рисположенский. Как же мне не таскаться-то! Кабы я вас не любил, я бы к

вам и не таскался. Разве я не чувствую? Что ж я, в самом деле, скот, что ли,

какой бессловесный?

Большов. Знаю я, что ты любишь,-- все вы нас любите; только путного от

вас ничего не добьешься. Вот я теперь маюсь, маюсь с делом, так измучился,

поверишь ли ты, мнением только этим одним. Уж хоть бы поскорей, что ли, да

из головы вон.

Рисположенский. Что ж, Самсон Силыч, не вы первый, не вы последний;

нешто другие-то не делают?

Большов. Как не делать, брат, и другие делают. Да еще как делают-то:

без стыда, без совести! На лежачих лесорах ездят, в трехэтажных домах живут;

другой такой бельведер с колоннами выведет, что ему со своей образиной и

войти-то туда совестно; а там и капут, и взять с него нечего. Коляски эти

разъедутся неизвестно куда, дома все заложены, останется ль, нет ли

кредиторам-то старых сапогов пары три. Вот тебе вся недолга. Да еще и

обманет-то кого: так, бедняков каких-нибудь пустит в одной рубашке по миру.

А у меня кредиторы все люди богатые, что им сделается!

Рисположенский. Известное дело. Что ж, Самсон Силыч, все это в наших

руках.

Большов. Знаю, что в наших руках, да сумеешь ли ты это дело сделать-то?

Ведь вы народец тоже! Я уж вас знаю! На словах-то вы прытки, а там и пошел

блудить.

Рисположенский. Да что вы, Самсон Силыч, помилуйте, нешто мне в первый

раз! Уж еще этого-то не знать! хе, хе, хе... Да такие ли я дела делал... да

с рук сходило. Другого-то за такие штуки уж заслали бы давно, куда Макар

телят не гонял.

Большов. Ой ли? Так какую ж ты механику подсмолишь?

Рисположенский. А там, глядя по обстоятельствам. Я, Самсон Силыч,

рюмочку выпью... (Пьет.) Вот, первое дело, Самсон Силыч, надобно дом да

лавки заложить либо продать. Это уж первое дело.

Большев. Да, это точно надобно сделать заблаговременно. На кого бы

только эту обузу свалить? Да вот разве на жену?

Рисположенский. Незаконно, Самсон Силыч! Это незаконно! В законах

изображено, что таковые продажи недействительны. Оно ведь сделать-то

недолго, да чтоб крючков после не вышло. Уж делать, так надо, Самсон Силыч,

прочней.

Большов. И то дело, чтоб оглядок не было.

Рисположенский. Как на чужого-то закрепишь, так уж и придраться-то не к

чему. Спорь после, поди, Против подлинных-то бумаг.

Большев. Только вот что беда-то; как закрепишь на чужого дом-то, а он,

пожалуй, там и застрянет, как блоха на войне.

Рисположенский. Уж вы ищите, Самсон Силыч, такого человека, чтобы он

совесть знал.

Большев. А где ты его найдешь нынче? Нынче всякий норовит, как тебя за

ворот ухватить, а ты совести захотел.

Рисположенский. А я вот как мекаю, Самсон Силыч, хотите вы меня

слушайте, хотите вы -- нет: каков человек у нас приказчик?

Большев. Который? Лазарь, что ли?

Рисположенский. Да, Лазарь Елизарыч.

Большов. Ну, а ни Лазаря, так и пускай на него; он малый с понятием, да

и капиталец есть.

Рисположенский. Что же прикажете, Самсон Силыч: закладную или купчую?

Большов. Ас чего процентов меньше, то и варгань. Как сделаешь все в

акурате, такой тебе, Сысой Псоич, могарыч поставлю, просто сказать, угоришь.

Рисположенский. Уж будьте покойны, Самсон Силыч, мы свое дело знаем. А

вы Лазарю-то Елизарычу говорили об этом деле или нет? Я, Самсон Силыч,

рюмочку выпью. (Пьет.)

Большов. Нет еще. Вот нынче потолкуем. Он у меня парень-то дельный, ему

только мигни, он и понимает. А уж сделает-то что, так пальца не подсунешь.--

Ну, заложим мы дом, а потом что?

Рисположенский. А потом напишем реестрик, что вот, мол, так и так, по

двадцати пяти копеек за рубль: ну, и ступайте по кредиторам. Коли кто больно

заартачится, так можно и прибавить, а другому сердитому и все заплатить...

Вы ему заплатите, а он-- чтобы писал, что по сделке получил по двадцати пяти

копеек, так, для видимости, чтобы другим показать. Вот, мол, так и так, ну,

и другие, глядя на них, согласятся.

Большов. Это точно, поторговаться не мешает: не возьмут по двадцати

пяти, так полтину возьмут; а если полтины не возьмут, так за семь гривен

обеими руками ухватятся. Все-таки барыш. Там что хоть говори, а у меня дочь

невеста, хоть сейчас из полы в полу да с двора долой. Да и самому-то, братец

ты мой, отдохнуть пора; проклажались бы мы лежа на боку, и торговлю всю эту

к черту. Да вот и Лазарь идет.

ЯВЛЕНИЕ ОДИННАДЦАТОЕ

Те же и Подхалюзин (входит).

Большов. Что скажешь, Лазарь? Ты из городу, что ль? Как у вас там?

Подхалюзин. Слава богу-с, идет помаленьку. Сысою Псоичу! (Кланяется.)

Рисположенский. Здравствуйте, батюшка Лазарь Елизарыч! (Кланяется.)

Большев. А идет, так и пусть идет. (Помолчав.) А вот ты бы, Лазарь,

когда на досуге баланц для меня исделал, учел бы розничную по панской-то

части, ну и остальное, что там еще. А то торгуем, торгуем, братец, а пользы

ни на грош. Али сидельцы, что ли, грешат, таскают родным да любовницам; их

бы маленичко усовещевал. Что так, без барыша-то, небо коптить? Аль сноровки

не знают? Пора бы, кажется.

Подхалюзин. Как же это можно, Самсон Силыч, чтобы сноровки не знать?

Кажется, сам завсегда в городе бываю-с, и завсегда толкуешь им-с.

Большов. Да что же ты толкуешь-то?

Подхалюзин. Известное дело-с, стараюсь, чтобы все было в порядке и как

следует-с. Вы, говорю, ребята, не зевайте: видишь чуть дело подходящее,

покупатель, что ли, тумак какой подвернулся, али цвет с узором какой барышне

понравился, взял, говорю, да и накинул рубль али два на аршин.

Большов. Чай, брат, знаешь, как немцы в магазинах наших бар обирают.

Положим, что мы не немцы, а христиане православные, да тоже пироги-то с

начинкой едим. Так ли, а?

Рисположенский смеется.

Подхалюзин. Дело понятное-с. И мерять-то, говорю, надо тоже

поестественнее: тяни да потягивай. только, только чтоб, боже сохрани, как не

лопнуло, ведь не нам, говорю, после носить. Ну, а зазеваются, так никто

виноват, можно, говорю, и просто через руку лишний аршин раз шмыгануть.

Большой. Все единственно: ведь портной украдет же. А? Украдет ведь?

Рисположенский. Украдет, Самсон Силыч, беспременно, мошенник, украдет;

уж я этих портных знаю.

Большов. То-то вот; все они кругом мошенники, а на нас слава.

Рисположенский, Это точно, Самсон Силыч, а то вы правду говорить

изволите.

Большов. Эх, Лазарь, плохи нынче барыши: не прежние времена.

(Помолчав.) Что, "Ведомости" принес?

Подхалюзин (вынимая из кармана и подавая). Извольте получить-с.

Большов, Давакось, посмотрим. (Надевает очки и просматривает.)

Рисположенский. Я, Самсон Силыч, рюмочку выпью. (Пьет, потом надевает

очки, садится подле Большова и смотрит в газеты.)

Большов. (читает вслух). "Объявления казенные и разных обществ: 1, 2,

3, 4, 5 и 6, от Воспитательного дома". Это не по нашей части, нам крестьян

не покупать. "7 и 8 от Московского новерситета, от Губернских правлений, от

Приказов общественного призрения". Ну, и это мимо. "От Городской

шестигласной думы". А ну-тко-сь, нет ли чего! (Читает.) "От Московской

городской шестигласной думы сим объявляется: не пожелают ли кто взять в

содержание нижеозначенные оброчные статьи". Не наше дело: залоги надоть

представлять. "Контора Вдовьего дома сим приглашает..." Пускай приглашает, а

мы не пойдем. "От Сиротского суда". У самих ни отца, ни матери.

(Просматривает дальше.) Эге! Вон оно куды пошло! Слушай-ко, Лазарь!

"Такого-то года, сентября такого-то дня. по определению Коммерческого суда,

первой гильдии купец Федот Селиверстов Плешков объявлен несостоятельным

должником; вследствие чего..." Что тут толковать! Известно, что вследствие

бывает. Вот-те и Федот Селиверстыч! Каков был туз, а в трубу вылетел. А что,

Лазарь, не должен ли он нам?

Подхалюзин. Малость должен-с. Сахару для дому брали пудов никак

тридцать, не то сорок.

Большов. Плохо дело, Лазарь. Ну, да мне-то он сполна отдаст

по-приятельски.

Подхалюзин. Сумнительно-с.

Большов. Сочтемся как-нибудь. (Читает.) "Московский первой гильдии

купец Антип Сысоев Енотов объявлен несостоятельным должником". За этим

ничего нет?

Подхалюзин. За масло постное-с, об великом посту брали бочонка с три-с.

Большов. Вот сухоядцы-то, постники! И богу-то угодить на чужой счет

норовят. Ты, брат, степенству-то этому не верь! Этот народ одной рукой

крестится, а другой в чужую пазуху лезет! Вот и третий: "Московский второй

гильдии купец Ефрем Лукин Полуаршинников объявлен несостоятельным

должником". Ну, а этот как?

Подхалюзин. Вексель есть-с!

Большов. Протестован?

Подхалюзин. Протестован-с. Сам-то скрывается-с.

Большов. Ну! И четвертый тут, Самопалов. Да что они, сговорились, что

ли?

Подхалюзин. Уж такой расподлеющий народ-с.

Большов (ворочая листы). Да тут их не перечитаешь до завтрашнего числа.

Возьми прочь!

Подхалюзин (берет газету). Газету-то только пакостят. На все купечество

мораль эдакая.

Молчание.

Рисположенский. Прощайте, Самсон Силыч, я теперь домой побегу: делишки

есть кой-какие.

Большов. Да ты бы посидел немножко.

Рисположенский. Нет, ей-богу, Самсон Силыч, не время. Я уж к вам завтра

пораньше зайду.

Большов. Ну, как знаешь!

Рисположенский. Прощайте! Прощайте, Лазарь Елизарыч! (Уходит.)

СЦЕНА ВТОРАЯ

Свои люди – сочтемся

Явл. 2,4,5

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Липочка и Аграфена Кондратьевна.

Аграфена Кондратьевна (входя). Так, так, бесстыдница! Как будто сердце

чувствовало: ни свет ни заря, не поемши хлеба божьего, да уж и за пляску

тотчас!

Липочка Как, маменька, я и чай пила, и ватрушку скушала. Посмотрите-ка,

хорошо? Раз, два, три... раз... два...

Аграфена Кондратьевна (преследуя ее). Так что ж, что ты скушала? Нужно

мне очень смотреть, как ты греховодничаешь!.. Говорю тебе, не вертись!..

Липочка Что за грех такой! Нынче все этим развлекаются.-- Раз... два...

Аграфена Кондратьевна Лучше об стол лбом стучи, да ногами не озорничай!

(Бегает за ней.) - Да что ж ты, с чего ж ты взяла не слушаться!

Липочка. Как не слушаться, кто вам сказал! Не мешайте, дайте кончить,

как надобно! Раз... два... три...

Аграфена Кондратьевна. Долго ль же мне бегать-то за тобой на старости

лет! Ух, замучила, варварка! Слышишь, перестань! Отцу пожалуюсь!

Липочка. Сейчас, сейчас, маменька! Последний кружок! Вас на то и бог

создал, чтоб жаловаться. Сами-то вы не очень для меня значительны! Раз,

два...

Аграфена Кондратьевна. Как! ты еще пляшешь, да еще ругаешься! Сию

минуту брось! Тебе ж будет хуже: поймаю за юбку, весь хвост оторву.

Липочка. Ну, да рвите на здоровье! Вам же зашивать придется! Вот и

будет! (Садится.) Фу... фу... как упаточилась, словно воз везла! Ух! Дайте,

маменька, платочка пот обтереть.

Аграфена Кондратьевна. Постой, уж я сама оботру! Ишь, уморилась! А ведь

и то сказать, будто неволили. Коли уж матери не почитаешь, так стен-то бы

посовестилась! Отец, голубчик, через великую силу ноги двигает, а ты тут

скачешь, как юла какая!

Липочка Подите вы с своими советами! Что ж мне делать, по-вашему!

Самой, что ли, хворать прикажете? Вот другой манер, кабы я была докторша!

Ух! Что это у вас за отвратительные понятия! Ах! какие вы, маменька,

ей-богу! Право, мне иногда краснеть приходится от ваших глупостей!

Аграфена Кондратьевна Каково детище-то ненаглядное! Прошу подумать, как

она мать-то честит! Ах ты, болтушка бестолковая! Да разве можно такими

речами поносить родителей? Да неужто я затем тебя на свет родила, учила да

берегла пуще соломинки?

Липочка. Не вы учили -- посторонние; полноте, пожалуйста; вы и сами-то,

признаться сказать, ничему не воспитаны. Ну, что ж? Родили вы -- я была

тогда что? Ребенок, дитя без понятия, не смыслила обращения. А выросла да

посмотрела на светский тон, так и вижу, что я гораздо других образованнее.

Что ж мне, потакать вашим глупостям! Как же! Есть оказия.

Аграфена Кондратьевна. Уймись, эй, уймись, бесстыдница! Выведешь ты

меня из терпения, прямо к отцу пойду, так в ноги и брякнусь, житья, скажу,

нет от дочери, Самсонушко!

Липочка. Да, вам житья нет! Воображаю.-- А мне есть от вас житье? Зачем

вы отказали жениху? Чем не бесподобная партия? Чем не капидон? Что вы нашли

в нем легковерного?

Аграфена Кондратьевна. А то и легковерного, что зубоскал! Приехал,

ломался, ломался, вертелся, вертелся. Эка невидаль!

Липочка. Да, много вы знаете! Известно, он благородный человек, так и

действует по-деликатному. В ихнем кругу всегда так делают.-- Да как еще вы

смеете порочить таких людей, которых вы и понятия не знаете? Он ведь не

купчишка какой-нибудь. (Шепчет в сторону.) Душка, милашка!

Аграфена Кондратьевна. Да, хорош душка! Скажите, пожалуйста! Жалко, что

не отдали тебя за шута за горохового. Ведь ишь ты, блажь-то какая в тебе;

ведь это ты назло матери под нос-то шепчешь.

Липочка. Видимый резон, что не хотите моего счастия. Вам с тятенькой

только кляузы строить да тиранничать.

Аграфена Кондратьевна. Ну, как ты хочешь, там думай. Господь тебе

судья! А никто так не заботится о своем детище, как материнская утроба! Ты

вот тут хохришься да разные глупости выколупываешь, а мы с отцом-то денно и

нощно заботимся, как бы тебе хорошего человека найти да пристроить тебя

поскорее.

Липочка. Да, легко вам разговаривать, а позвольте спросить, каково

мне-то?

Аграфена Кондратьевна. Разве мне тебя не жаль, ты думаешь? Да что

делать-то! Потерпи малость, уж коли много лет ждала. Ведь нельзя же тебе

вдруг жениха найти; скоро-то только кошки мышей ловят.

Липочка. Что мне до ваших кошек! Мне мужа надобно! Что это такое! Срам

встречаться с знакомыми, в целой Москве не могли выбрать жениха -- все

другим да другим. Кого не заденет за живое: все подруги с мужьями давно, а я

словно сирота какая! Отыскался вот один, так и тому отказали. Слышите,

найдите мне жениха, беспременно найдите!.. Вперед вам говорю, беспременно

сыщите, а то для вас же будет хуже: нарочно, вам назло, по секрету заведу

обожателя, с гусаром убегу, да и обвенчаемся потихоньку.

Аграфена Кондратьевна. Что, что, беспутная! Кто вбил в тебя такие

скверности! Владыко милосердый, не могу с духом собраться... Ах ты, собачий

огрызок! Ну, нечего делать! Видно, придется отца позвать.

Липочка. Только и ладите, что отца да отца; бойки вы при нем

разговаривать-то, а попробуйте-ка сами!

Аграфена Кондратьевна. Так что же, я дура, по-твоему, что ли? Какие у

тебя там гусары, бесстыжий твой нос! Тьфу ты, дьявольское наваждение! Али ты

думаешь, что я не властна над тобой приказывать? Говори, бесстыжие твои

глаза, с чего у тебя взгляд-то такой завистливый? Что ты прытче матери

хочешь быть! У меня ведь недолго, я и на кухню горшки парить пошлю. Ишь ты!

Ишь ты! А!.. Ах матушки вы мои! Посконный сарафан сошью да вот на голову

тебе и надену! С поросятами тебя, вместо родителей-то, посажу!

Липочка. Как же! Позволю я над собой командовать! Вот еще новости!

Аграфена Кондратьевна. Молчи, молчи, тарант Егоровна! Уступи верх

матери! Эко семя противное! Словечко пикнешь, так язык ниже пяток пришью.

Вот послал господь утешение! Девчонка хабальная! Мальчишка ты, шельмец, и на

уме-то у тебя все не женское! Готова, чай, вот на лошадь по-солдатски

вскочить!

Липочка. Вы, я воображаю, приплетете скоро всех будочников. Уж молчали

бы лучше, коли не так воспитаны. Все я скверна, а сами-то вы каковы после

этого! Что, вам угодно спровадить меня на тот свет прежде времени, извести

своими капризами? (Плачет.) Что ж, пожалуй, я уж и так, как муха какая,

кашляю. (Плачет.)

Аграфена Кондратьевна (стоит и смотрит на нее). Ну, полно, полно!

Липочка плачет громче и потом рыдает. Ну, полно ты, полно! Говорят тебе,

перестань! Ну, я виновата, перестань только, я виновата. Липочка плачет.

Липочка! Липа! Ну, будет! Ну, перестань! (Сквозь слезы.) Ну, не сердись ты

на меня (плачет)... бабу глупую... неученую... (Плачут обе вместе,). Ну,

прости ты меня... сережки куплю.

Липочка (плача). На что мне сережки ваши, у меня и так полон туалет. А

вы купите браслеты с изумрудами.

Аграфена Кондратьевна. Куплю, куплю, только ты плакать-то перестань!

Липочка (сквозь слезы). Тогда я перестану, как замуж выду. (Плачет.)

Аграфена Кондратьевна. Выдешь, выдешь, голубчик ты мой! Ну, поцелуй

меня! Целуются. Ну, Христос с тобой! Ну, дай я тебе слезки оботру

(Обтирает.) Вот нынче хотела Устннья Наумовна прийти, мы и потолкуем.

Липочка (голосом, еще не успокоившимся). Ах! кабы она поскорей пришла!

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

Те же и Фоминишна.

Фоминишна. Угадайте-ко, матушка Аграфена Кондратьевна, кто к нам

изволит жаловать?

Аграфена Кондратьевна. Не умею сказать. Да что я тебе, бабка-угадка,

что ли, Фоминишна?

Липочка. Отчего ж ты у меня не спросишь, что я, глупее, что ли, вас с

маменькой?

Фоминишна. Уж и не знаю, как сказать; на словах-то ты у нас больно

прытка, а на деле-то вот и нет тебя. Просила, просила, не токмо чтобы что

такое, подари хоть платок, валяются у тебя вороха два без призрения, так все

нет, все чужим да чужим.

Аграфена Кондратьевна. Вот уж этого, Фоминишна, я до скончания не

разберу.

Липочка. Ишь она! Знать, пивца хлебнула после завтрака, налепила тут

чудеса в решете.

Фоминишна. Вестимо так; что смеяться-то? Каково скончание, Аграфена

Кондратьевна, бывает и начало хуже конца.

Аграфена Кондратьевна. С тобой не разъедешься! Ты коли уж начнешь

толковать, так только ушами хлопай. Кто ж такой там пришел-то?

Липочка. Мужчина али женщина?

Фоминишна. У тебя все мужчины в глазах-то прыгают. Да где ж это-таки

видано, что мужчина ходит в чепчике? Вдовье дело -- как следует назвать?

Липочка. Натурально, незамужняя, вдова.

Фоминишна. Стало быть, моя правда? И выходит, что женщина!

Липочка. Эка бестолковая! Да кто женщина-то?

Фоминишна. То-то вот, умна, да не догадлива: некому другому и быть, как

не Устинье Наумовне.

Липочка. Ах, маменька, как это кстати!

Аграфена Кондратьевна. Где ж она до сих пор? Веди ее скорей, Фоминишна.

Фоминишна. Сама в секунду явится: остановилась на дворе - с дворником

бранится: не скоро калитку отпер.

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Те же и Устинья Наумовна.

Устинья Наумовна (входя). Уф, фа, фа! Что это у вас, серебряные,

лестница-то какая крутая: лезешь, лезешь, насилу вползешь.

Липочка. Ах, да вот и она! Здравствуй, Устинья Наумовна!

Устинья Наумовна. Не больно спеши! Есть и постарше тебя. Вот с

маменькой-то покалякаем прежде. (Целуясь.) Здравствуй, Аграфена

Кондратьевна, как встала-ночевала, все ли жива, бралиянтовая?

Аграфена Кондратьевна. Слава создателю! Живу --хлеб жую; целое утро вот

с дочкой балясничала.

Устинья Наумовна. Чай, об нарядах все. (Целуясь с Липочкой.) Вот и до

тебя очередь дошла. Что это ты словно потолстела, изумрудная? Пошли, творец!

Чего ж лучше, как не красотой цвести!

Фоминишна. Тьфу ты, греховодница! Еще сглазишь, пожалуй.

Липочка. Ах, какой вздор! Это тебе так показалось, Устинья Наумовна. Я

все хирею: то колики, то сердце бьется, как маятник; все как словно тебя

подмывает али плывешь по морю, так вот и рябит меланхолия в глазах.

Устинья Наумовна (Фоминишне). Ну, и с тобой, божья старушка, поцелуемся

уж кстати. Правда, на дворе ведь здоровались, серебряная, стало быть и губы

трепать нечего.

Фоминишна. Как знаешь. Известно, мы не хозяева, лыком шитая мелкота, а

и в нас тоже душа, а не пар!

Аграфена Кондратьевна (садясь). Садись, садись, Устинья Наумовна, что

как пушка на колесах стоишь! Поди-ко вели нам, Фоминигана, самоварчик

согреть.

Устинья Наумовна. Пила, пила, жемчужная; провалиться на месте -- пила и

забежала-то так, на минуточку.

Аграфена Кондратьевна. Что ж ты, Фоминишна, проклажаешься? Беги, мать

моя, проворнее.

Липочка. Позвольте, маменька, я поскорей сбегаю, видите, какая она

неповоротливая.

Фоминишна. Уж не финти, где не спрашивают! А я, матушка Аграфена

Кондратьевна, вот что думаю: не пригожее ли будет подать бальсанцу с

селедочкой.

Аграфена Кондратьевна. Ну, бальсан бальсаном, а самовар самоваром. Аль

тебе жалко чужого добра? Да как поспеет, вели сюда принести.

Фоминишна. Как же уж! Слушаю! (Уходит.)

ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ

Те же без Фоминишны.

Аграфена Кондратьевна. Ну что, новенького нет ли чего, Устинья

Наумовна? Ишь, у меня девка-то стосковалась совсем.

Липочка. И в самом деле, Устинья Наумовна, ты ходишь, ходишь, а толку

нет никакого.

Устинья Наумовна. Да ишь ты, с вами не скоро сообразишь, бралиянтовые.

Тятенька-то твой ладит за богатого: мне, говорит, хоть Федот от проходных

ворот, лишь бы денежки водились, да приданого поменьше ломил. Маменька-то

вот, Аграфена Кондратьевна тоже норовит в свое удовольствие: подавай ты ей

беспременно купца, да чтобы был жалованный, да лошадей бы хороших держал, да

и лоб-то крестил бы по-старинному. У тебя тоже свое на уме. Как на вас

угодишь?

ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ

«ЛЕС»

Гурмыжская. Ты меня извини, я про тебя и забыла.

Восмибратов. Ничего-с. Племянничек приехал?

Гурмыжская. Да, племянник.

Восмибратов. Дело хорошее-с.

Гурмыжская. Ты принес?

Восмибратов. Как же, свое дело помним-с.

Гурмыжская. Так как же, много ль там?

Восмибратов. Пожалуйте-с.

Гурмыжская. Что?

Восмибратов. Записочку-с, условьице-то наше.

Гурмыжская. Да как же, право; я не знаю, куда я ее дела.

Восмибратов. Поищите-с.

Гурмыжская. Где ж ее искать! Я, право, не знаю; я, должно быть, ее потеряла.

Восмибратов. Как же это так-с? Ведь вы меня таким манером можете обидеть.

Гурмыжская. Что за вздор! Как я тебя обижу?

Восмибратов. Да как только вам угодно, так и обидите. Вы записочку потеряли, я тогда с вас тоже, по глупости, не взял. Вы скажете, что за десять тысяч продали: ведь уж я лес-то срубил и вывез, торговаться теперь не станешь.

Гурмыжская. Ну, вот еще! Разве ты меня не знаешь?

Восмибратов. Уж я на вас в надежде-с; потому я теперь весь в ваших руках-с.

Гурмыжская. А впрочем, что ж тебе сомневаться, Иван Петрович; я тебе записку приготовила новую.

Восмибратов. Приготовили-с?

Гурмыжская. Да. Что деньги я все сполна получила.

Восмибратов. Да-с. Это дело другое-с. Много вами благодарен. Однако же позвольте эту самую записочку полюбопытствовать.

Гурмыжская. Вот она! (Подает записку.)

Восмибратов (принимая). Без очков-то я не очень-с, а в очках-то еще хуже. Да вот сын прочитает. Петр, читай! (Отдаст записку Петру.)

Петр (читает). За проданный мною калиновскому купцу, Ивану Петрову Восмибратову...

Восмибратов. Да-с, это так точно-с!

Петр (читает). ...на сруб лес в пустошах: Горелой и Паленой...

Восмибратов. Они самые-с.

Петр (читает). ...и деньги все сполна получила, калиновская помещица Раиса Гурмыжская.

Восмибратов (берет записку). Очень хорошо-с. (Вынимает бумажник и

тщательно укладывает в него записку.) Извольте получить-с. (Вынимает деньги и считает.) Тысяча... тысяча триста, пятьсот, семьсот... (задумывается и как будто вспоминает) восемьсот. Пожалуйте-с! (Подает Гурмыжской.)

Гурмыжская. Как же тысяча восемьсот? Да ведь мне нужно...

Восмибратов. Виноват-с, простите великодушно! Вот память-то! (Вынимает деньги и подает.) Еще двести рублей! Теперь так точно. Кажется, так? Петрушка, так? Что ж ты молчишь? (Грозно.) Говори, дерево стоеросовое!

Петр. Так-с!

Гурмыжская. Иван Петрович, ты шутишь со мной? Три, а не две.

Восмибратов (обидясь). Какие три! Что вы, помилуйте!

Гурмыжска я. Разве ты забыл? За один полторы и за другой полторы.

Восмибратов. Нельзя этому быть-с, по расчету не выходит-с.

Гурмыжская. По какому расчету?

Восмибратов. Где же у меня глаза-то-с! Нешто такой лес за три тысячи покупают? Ведь мы тоже норовим чтоб без убытку.

Гурмыжская. Я на тебя надеялась, я тебя всем хвалила, что ты хороший,семейный человек...

Восмибратов. Это в состав не входит-с.

Гурмыжская. Если ты так, я не согласна.

Восмибратов. Как вам угодно-с. Прощения просим. Пойдем, Петр!

Гурмыжская. Да я не согласна продать тебе за эту цену Паленую и Пылаеву. Ну, рассуди сам. Ведь есть у тебя рассудок?

Восмибратов. Как не быть? Нам без него нельзя-с. Это вот вашей милости точно что рассудку не требуется, потому вы за готовым и так проживете. Если не согласны продавать, пожалуйте деньги назад; надо какой-нибудь конец сделать.

Гурмыжская. Полторы тысячи за Горелую оставлю, а пятьсот возьми.

Восмибратов. Нет, я вижу, нам долго торговаться-с. Я за Паленую и Пылаеву меньше двух тысяч не возьму, и то с вас только.

Гурмыжская. Как не возьмешь?

Восмибратов. Да так же-с. Я их купил у вас; за что, значит, хочу, за тои продаю.

Гурмыжская. Если я тебе отдам две тысячи, мне за Горелую ничего неостанется.

Восмибратов. Это уж ваше дело-с.

Гурмыжская. Нет, нет, не хочу, не хочу.

Восмибратов. Ежели бы вы для нас, так и мы бы для вас; а вы нашим родом и купеческим званием гнушаться изволите...

Петр. Тятенька!

Восмибратов. Убью

Гурмыжская. Нет, нет. Ты возьми пятьсот рублей.

Восмибратов. Чего ежели невозможно, зачем говорить! Пойдем, Петр!

Гурмыжская. Так как же?

Восмибратов. Это и малый ребенок поймет. Лес я у вас купил, деньги вам отдал, вы мне расписочку дали; значит, лес мой, а деньги ваши. Теперьпоклон, да и вон. Прошенья просим! (Уходит; за ним Петр.)

Гурмыжская. Что ж это такое? Денной грабеж! Удивительное дело,ничего-то мне в жизни не удалось ни купить,не продать, чтоб меня не обманули.

(Входят Несчастливцев и Буланов.)

ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТОЕ

Гурмыжская (кричит) Алексис!!...Представь,Алексис, я продала Ивану Петрову лес за три тысячи, а получила только две.

Буланов. Как же это-с

Гурмыжская. Я сама виновата: я ему вперед расписку отдала, что я все сполна получила,ну он и дал только две.

Несчастливцев (грозно). Ах, анафема!

Буланов. Зачем же вы так-с? Ах, какая жалость! Лучше бы...

Гурмыжская. Уж теперь нечего делать, мои друг; хорошо, что и две-то дал.

Несчастливцев (с жаром). Как нечего? Воротить его! (Поднимая глаза к небу.) Что я с ним сделаю! Боже, что я с ним сделаю!

Буланов. Да ведь у него расписка.

Несчастливцев. Толкуй еще! Нужно мне очень расписки знать! Где он? Подайте его сюда! Что я с ним сделаю!

(Входят Карп и Счастливцев.)

Гурмыжская (Буланову). Ах, какой он страшный! Пойдем, пойдем!

Буланов. Позвольте, я останусь; любопытно-с"

Гурмыжская уходит.

Ушел Иван Петров?

Карп. Нет еще, здесь, на дворе-с.

Несчастливцев. Вороти этого мошенника! Я его!.. За ворот тащи!

Аркашка, подай мои ордена!

(Счастливцев уходит.)

Буланов. Что же вы с ним будете говорить?

Несчастливцев. Почем я знаю, братец, что я буду говорить!

Буланов. Да разве можно против документов-с?

Несчастливцев. А вот я тебе покажу, что можно. Что мне за дело до документов, я не подьячий. Да отстань ты от меня, мне теперь, братец, не до тебя.

(Счастливцев приносит бутафорские ордена.)

Несчастливцев надевает их

Буланов. Какие же это ордена-с? Иностранные?

(Входят Карп, Восмибратов и Петр)

ЯВЛЕНИЕ ДЕСЯТОЕ

(Несчастливцев, Буланов, Счастливцев, Восмибратов, Петр, Карп.)

Восмибратов. Чего еще? Какая такая надобность? У нас тоже свое дело

есть, разговоры-то уж нам надоели.

Карп. Пожалуйте! Мне что, коли требуют.

Несчастливцев. Поди сюда!

Восмибратов. Желаю здравствовать, ваше высокородие! Имени, отчества не знаю-с...

Несчастливцев. Поди сюда, говорят тебе!

Восмибратов (сыну). Петрушка, Отойди маненько! Вот так-то! (Несчастливцеву.) Что же будет вам угодно-с?

Несчастливцев. Не могу же я с тобой за версту разговаривать.

Восмибратов. Может, на ухо крепки-с, так мы подойдем, важности не состоит.

Несчастливцев. Как же ты посмел подумать.

Восмибратов. Позвольте-с!

Несчастливцев. Молчи! Такая женщина! И ты...

Восмибратов. Какая женщина? Позвольте-с...

Несчастливцев. Какая женщина! Он спрашивает! Молчи, говорят тебе!Женщина, перед которой все, все, даже я... я благоговею! И ты, презренный алтынник!..

Восмибратов. Насчет чего же это-с?

Несчастливцев. Не перебивай меня! Благодари бога, что у меня еще естькапля терпения! Горе тебе, если его не будет! (Грозит пальцем.)

Несчастный! Не становись между львом и его жертвой…

Восмибратов. Что же вы кричите! Вы будете кричать, я буду кричать,будет базар, а толку не выдет.

Несчастливцев. Ты, ты?.. Ты будешь кричать?

Восмибратов. Да отчего ж не кричать, коли здесь такое заведение? Мы промеж себя говорим тихо, потому у нас глухих нет.

Несчастливцев (Буланову). Что он говорит? Что он говорит? Что он смеет говорить?

Буланов. Да-с.

Несчастливцев. Боже великий! И он жив еще? Я еще не убил его?

Восмибратов. Это на что же-с! А вы позвольте, что вам угодно? Потому мне тут даром гостить нечего.

Несчастливцев. Что мне угодно? Он спрашивает, что мне угодно! А! Ха,ха, ха! Мне угодно сказать тебе, что ты мошенник.

Восмибратов. Нет, вы уж это оставьте! По нынешнему времени это лишнее.

Петр. Какие комплименты!

Восмибратов. Петрушка, поди сюда!

Петр. Я здесь, тятенька.

Восмибратов. Коли есть дело, так говорите, а нет, так прощенья просим Да вот что, лучше ко мне пожалуйте, мне дома-то слободнее разговаривать. Петр, пойдем!

Несчастливцев (грозно). Постой!

Несчастливцев. Как же ты обманул честную женщину!

Восмибратов. Обман! Говорить-то все можно. Отчего же вы Тетеньке верите, а мне нет?

Несчастливцев. Он спрашивает... Она кроткая, как ангел, и он...(Всплеснув руками.) Он еще разговаривает! Посмотрите на

него! Одна рожа-то твоя, богопротивная, чего стоит!

Восмибратов. Петрушка, стань тут!

Петр. Однако, тятенька, уж довольно бы этих куплетов слушать...

Несчастливцев. Кротость! Олицетворенная кротость!

Восмибратов. Этого у них никто не отнимает, только что рассудку... в умалении.

Несчастливцев. Что твой рассудок! На что твой рассудок! А вот честь !! И ее-то у тебя нет!!.

Восмибратов. Нет уж, барин, ты что хочешь говори, а чести не трожь; судиться буду. Как так у меня чести нет? Да про меня спроси на сто верст, все тебе то же

скажут.

Я сам про себя скажу, что я - честный человек. Уж насчет там чего другого я не хвалюсь, а насчет чести я вот что скажу, барин: я не человек, я- правило.

Несчастливцев (садится к столу и опускает голову). Ступай!

Восмибратов. Чего ступай?

Несчастливцев. Довольно! Пошел вон! О, люди, люди!

Восмибратов. Чего довольно? Нет, погоди. Хочешь, барин, я тебя одним

словом убью?

Несчастливцев. Меня?

Восмибратов. Да, тебя. (Подходит, вынимает бумажник и бросает на стол.)

Видал ты это?

Несчастливцев. Что такое?

Восмибратов. Может, твоя тетенька сама забыла; ну, да бог с ней, ты ей

веришь, бери на свою совесть, бери, сколько хочешь! Я не препятствую, бери.

Буланов. Берите скорей!

Несчастливцев (Буланову). Пошел прочь! (Восмибратову, отдавая

бумажник.) Отдай сам!

Восмибратов. То-то сам. (Отсчитывает деньги.) Вот я какой человек. В

поминанье меня запишите!

Несчастливцев. Руку!

Восмибратов. Чего руку! (Подает руку.) Давно бы так. Я какой человек?

Ты, должно быть, барин, знаешь мой характер? Коли меня раздразнить, я в

задор войду - все отдам. Точно, что мы торговались за три, кажись, а

наверное не скажу... Документов нет, моя воля. На вот, отдай им тысячу

рублей. А все-таки скажу: не порядок.

Входит Гурмыжска Несчастливцев,

Буланов,

Счастливцев, Восмибратов, Петр и Карп.

Несчастливцев (подавая Гурмыжской деньги). Вот ваши деньги, получите.

(Отходит к стороне и стоит, скрестя руки и спустя голову.)

Гурмыжская. Очень тебе благодарна, мой друг!

Восмибратов. Получили-с? А только, если б не барин, не видать бы вам

этих самых денег. Да и я-то бы против себя виноват был; потому тоже совесть.

Гурмыжская. Ты на меня не сердись, Иван Петрович! Я женщина, с меня

строго взыскать нельзя. Сделай милость, приезжай ко мне завтра обедать.

Восмибратов. От хлеба, от соли не отказываются. Да там еще насчет

пеньков...

Гурмыжская. Ну, и насчет пеньков.

Восмибратов. Прощения просим! Прощай, барин сердитый! Петр, пойдем.

(Уходит; за ним Петр и Несчаст Гурмыжская Буланов.)

Голос за сценой ( выходит) Господа, Купечество!

Пример нашей любви к делу, — города! Все эти огромные пароходищи, баржи — чьи они? Наши! Кем удуманы? Нами! Тут всё — наше, тут всё — плод нашего ума, нашей русской сметки и великой любви к делу! Никто ни в чём не помогал нам!

Какой лучший город на Волге? В котором купца больше... Чьи лучшие дома в городе? Купеческие! Кто больше всех о бедном печётся? Купец! По грошику-копеечке собирает, сотни тысяч жертвует. Кто храмы воздвиг? Мы! Кто государству больше всех денег даёт? Купцы!.. Господа! Только нам дело дорого ради самого дела, ради любви нашей к устройству жизни, только мы и любим порядок и жизнь!

Газета «Русские ведомости за 1907 год сообщала: «На этих днях скончался в Женеве Христофор Семенович Леденцов, оставивший по духовному завещанию все свое состояние, превышающие по слухам 2 миллиона рублей в собственность Московского университета и Императорского технического училища с тем, чтобы проценты с этого капи тала шли на поддержку и развитие основанного им, Леденцовым Общества содействия успехам опытных и их практических применений. Идей этого Общества зародилась у покойного Христофора Семенович много лет назад, но практическое ее осуществление задерживалось формальными препятствиями по утверждению Устава, который и до сего времени остался неутвержденным. По мысли основателя Общество это имеет целью оказывать пособия тем открытиям и изобретениям, которые при наименьшей затрате капитала могли бы принести возможно большую пользу для большинства населения причем пособия эти должны содействовать осуществлению и проведению в жизнь упомянутых открытий и распространяться на всех лиц независимо от их пола, звания , ученой степени и национальности….

Господа купечество! Видя в вас первых людей жизни, самых трудящихся и любящих труды свои, видя в вас людей, которые всё сделали и всё могут сделать, — вот я всем сердцем моим, с уважением и любовью к вам поднимаю этот свой полный бокал — за славное, крепкое духом, рабочее русское купечество... Многая вам лета! Здравствуйте во славу матери России! Ура-а!

16